Страсти Соломоновы. Часть II
Бойня на горе Бургаон. Царь Иауда
Весной 535 года византийская армия во главе с наместником Соломоном возвращалась в Карфаген, одержав решительную победу над мавританскими мятежниками. Но стоило ромеям войти в древний город, как тут же стало известно, что мавры вновь восстали, горя желанием отомстить за своих сородичей, что пали совсем недавно. И вновь многострадальная Бизацена оказалась наводнена варварами.
Делать нечего, пришлось Соломону и его армии разворачиваться и идти обратно, направляясь к горе Бургаон, чьё местоположение ныне неизвестно. По прибытию ромеи обнаружили, что мавры прочно закрепились на склонах горы и сражаться на условиях римлян (на равнине) не горят ни малейшим желанием. Напротив, они разбили лагерь посреди этой по большей части отвесной горы, оставив на вершине лошадей, дабы было на чём спасаться от гнева римлян или, ежели повезёт, на чём этих самых римлян бить. Интересной особенностью мавританской обороны было то, что мавры крепко стерегли западный проход к Бургаон, откуда было легко взобраться на гору, но оставили без охраны восточный склон, считавшийся неприступным.
Вряд ли стоит удивляться тому, что Соломон, конечно же, решил идти через восточный склон, невзирая на его опасности. Однако византийский командир вовсе не собирался лезть туда целой толпой, рискуя потерять армию в давке. Вместо этого он приказал осуществить подъём группе гвардейцев-экскубиторов под командованием Феодора. Задача Феодора была следующей: подняться по восточному склону на вершину Бургаона, закрепиться на вершине и ждать рассвета, после чего, развернув римские знамёна, обрушиться сверху на мавров. Феодор блестяще выполнил порученную задачу, сумев во главе 1000 гвардейцев пробраться на вершину мимо своих врагов.
Тем временем наступил рассвет, являвший собой условный сигнал для византийской атаки. Соломон во главе основных сил Империи начал с безжалостностью асфальтового катка теснить мавританские оборонительные редуты снизу, и в этот же самый момент отряд бравого Феодора с криками и, потрясая знамёнами, атаковал с вершины ничего не подозревающих мавров. Варвары оказались меж молотом и наковальней, сотнями и тысячами погибая от имперских мечей. Хуже того: вариант бегства на заранее приготовленных лошадях уже не был актуален, так как кони ещё ночью попали в руки Феодора. Мавры сделали ужасный, но единственный выбор: они рванули к ущелью, отделяющее Бургаон от другой горы. Эти варвары и в обычное-то время не отличались дисциплинированностью, а теперь и вовсе превратились в огромную неуправляемую толпу. Путь через ущелье оказался последним для многих из них, ибо в завязавшейся давке многие мавры были либо затоптаны сородичами, либо рухнули в пропасть. Лишь немногие мавры, включая почти всех их вождей, сумели спастись из этой преисподней. Почему “почти”? Один из предводителей варваров по имени Ездиласа решил, что сдаться римлянам — это лучший вариант, нежели погибнуть в давке или в ущелье.
Победа римлян вновь оказалась сокрушительной, а мавры вновь вспомнили пророчество о безбородом вожде римлян, что приведёт их к погибели. И безбородый евнух Соломон пока что делал всё и даже больше, чтобы оправдать такую репутацию среди африканских варваров. И вновь римляне повернули в Карфаген, надеясь, что им удастся хоть на этот раз насладиться плодами победы. И действительно: остаток весны и лето 535 года Соломон не проводил каких-то крупных кампаний. Но война и не думала заканчиваться. Напротив, мавританское восстание ширилось и разрасталось и вскоре охватило всю Бизацену, Нумидию и Ливию. Вырвавшиеся с Бургаона мавры отправились в нумидийскую Аврасию (совр. горный хребет Орес на пограничье Алжира и Туниса), где обратились к местному правителю в просьбе защитить их от римлян, а в перспективе — отомстить.
Этот новый персонаж нашей эпопеи носил имя Иауда (или Явда) и был он, как упоминалось выше, царём Аврасии. В его владения входили не только горы, но и достаточно солидные земли вокруг них. Он уже успел знатно повздорить с другими мавританскими вождями, Масуной и Ортайей. И если Ортайя просто хотел руками римлян выкинуть Иауду и его людей из Аврасия и поселиться здесь самолично, то Масуна испытывал прямо-таки личную ненависть к этому царю, ведь Иауда убил его отца, Мефанию. Посему оба этих вождя, в отличие от большинства своих сородичей, сохранили верность владыкам Константинополя и представлявшему их Соломону и, более того, подбивали последнего к решительным действиям против Иауды. Но Соломона и не надо было уговаривать, ведь аврасийский царь параллельно с битвой при Бургаоне уже, оказывается, успел отметиться враждебными против Империи действиями.
Случилось так, что, пока Соломон штурмовал мавров на горе Бургаон, Иауда меж делом подтачивал власть Империи в Нумидии, нападая на её крепости и города в этом регионе. Один из комендантов таких крепостей, Алфия из гуннов, решился на хитрость. Он взял всего-то 70–80 своих соотечественников и занял оазис, единственный на пути воинства Иауды. Страдающие от жажды мавры, сами державшие путь к оазису, были изрядно удивлены, обнаружив там врагов. После некоторых переговоров решено, что Алфия и Иауда сразятся в поединке. Победит Алфия — мавры уйдут прочь с сухими языками, победит же Иауда — мавры дорвутся до водицы.
И вот дуэлянты оседлали своих коней. Первым дротик метнул Иауда, но то ли метнул плохо, то ли Алфия, похоже, был человеком многих талантов, а посему попросту поймал этот дротик. Затем же Алфия напомнил, что гунны, к чьему племени он принадлежал, прекрасно, как и все кочевники, владеют луком. Убивать Иауду он не стал, зато пристрелил его коня. И хотя царю тут же подвели нового, Иауда, вскочив на него, попросту сбежал из оазиса, а с ним сбежало и всё его войско, оставив пленных римлян и захваченную ранее добычу на потеху Алфии и его воинам. Так “имперские” гунны числом менее сотни сумели отстоять свою позицию пред лицом полноценной армии мавров. Вернувшись в свою крепость, Алфия тут же отправил отчёт Соломону, как раз возвращавшемуся с Бургаона в Карфаген, о произошедших событиях.
Соломон же, как было сказано ранее, на сей раз дал войскам отдохнуть и лишь осенью решил проучить Иауду за его злодеяния в Нумидии. Во главе союзного войска, состоявшего из римлян и их мавританских союзников под командованием Масуны и Ортайи, Соломон двинулся в Аврасию. Местность это была весьма своеобразная и дикая, полная природных садов и полноводных рек. Те же места в этом регионе, что раньше были освоены римлянами, были безжалостно разрушены маврами, причём разрушены не в приступе какой-то звериной жестокости, а, напротив, с таким расчётом, чтобы любому врагу, будь то вандал или ромей, даже в голову не пришло разбивать здесь лагерь. Понимая это, Соломон решил занять, собственно, гору Аврасию, давшую название целому региону. Византийский военачальник надеялся побыстрее сразиться с Иаудой, разбить его и вернуться в Карфаген, пока не кончились припасы. Логику Соломона можно понять: ему уже дважды доводилось сражаться с маврами и оба раза варвары проявили себя полными дилетантами в военном искусстве, а Иауда так и вовсе умудрился бежать от полусотни с небольшим гуннов. Исход предстоящей битвы был предельно очевиден.
Вот только битва эта так и не состоялась. Иауда, может, и сел в лужу около того оазиса, но сумел научиться на своих ошибках. Царь Аврасии совершенно не собирался сражаться с римлянами и преспокойно сидел у себя в горах, ожидая, когда римляне начнут голодать. Тут стоит задаться вопросом: как он вообще узнал, что припасы у Соломона находятся в ограниченном количестве? Сами ромеи, по свидетельствам Прокопия Кесарийского, подозревали своих нерадивых союзников Масуну и Ортайю, которые, при всех разладах с Иаудой, хотели заполучить Аврасию руками римлян, а не ДЛЯ римлян, а посему вполне могли сговориться друг с другом. Три дня византийцы без толку проторчали на горе.
На четвёртый день Соломон скомандовал отступление и отошёл обратно в Карфаген, оставив часть войска в Нумидии. На сей раз ромеи ушли несолоно хлебавши, но их командир не унывал и планировал весной следующего года снова повести армию в Аврасию, на сей раз без ненадёжных Масуны и Ортайи. Более того, Соломон задумал экспедицию на остров Сардиния, что оказался опустошаем всё теми же маврами. Можно спросить: как эти варвары вообще там оказались? А всё достаточно прозаично: ещё при Гейзерихе некоторых мавров вместе с семьями вандалы пинком отправили на сей остров в качестве каторжников. Вандальская власть со временем рухнула, а оставшиеся без присмотра мавры занялись своим любимым делом: бандитизмом. Их бесчинства достигли столь критической точки, что потребовали вмешательства имперских войск.
Теперь Соломон, можно сказать, готовил поход против всего мавританского народа. Он тщательно готовился к экспедиции и рассчитывал выступать весной 536 года по завершению празднования Пасхи. И именно в этот праздник дело Империи в Северной Африке едва не пошло коту под хвост, а удар был нанесён оттуда, откуда его не ожидали.
Продолжение следует…
